А что, если я лучше моей репутации?
Погляди-ка ты в окно - всё на улице бело. Вы думали, что зима ушла совсем? А вот зря вы так думали.
воскресенье, 16 апреля 2017
А что, если я лучше моей репутации?
Светский дебют Джеки состоялся в Хаммерсмите на крестинах её единоутробного брата Джейми, а свой первый бал она посетила в августе 47 года. Среди сверстниц Джеки особой популярностью не пользовалась - она держалась отчуждённо, и к тому же, по отзыву одной из них, "слишком хорошо одевалась": к шестнадцати-семнадцати годам Джеки уже успела выработать свой стиль, чему большинству девушек только предстояло научиться. Зато в кавалерах она недостатка не испытывала, однако никаких серьёзных чувств у неё в ту пору так и не возникло - казалось, она больше думает о книгах, чем о мальчиках. В качестве её кавалера нередко выступал Юша, с которым они обменивались "разведданными", знакомя друг друга со своими приятелями и приятельницами.
Джеки готовилась к поступлению в Вассар - самый престижный женский колледж Америки. Вступительные экзамены она сдала блестяще. Поступление неожиданно разлучило её с Ненси Таккерман, которая хотела учиться вместе с ней, но в последний момент вдруг передумала. Её место на какое-то время заняла девушка по имени Эдна Харрисон. Учёба не мешала развлечениям, и зимой состоялся дебют Джеки в нью-йоркском свете. И снова Джеки пользовалась немалым успехом, особенно у мужской части нью-йоркского общества. Не сказать, чтобы она была красива, но, видимо, невероятно обаятельна - все или почти все, знавшие её, рассказывали об ошеломляющем впечатлении, которое она производила, особенно если ставила своей целью понравиться. Чёрный Джек караулил взрослеющих дочерей, как верный пёс, пристрастно оценивал каждого нового кавалера, не находил достойных и не уставал повторять Джеки и Ли, что все мужчины - крысы (кому было знать, как не ему). Что ж, у Джека были основания гордиться старшей дочерью - в этом сезоне она была официально признана газетами "королевой дебютанток". Так Джеки впервые добилась настоящей популярности, но теперь Вассар, где она была всего лишь одной из многих, начал её раздражать. Она по-прежнему держала дистанцию с другими девушками, общаясь лишь с узким кругом избранных подруг, куда было очень нелегко попасть, и откуда можно было в два счёта вылететь за какую-нибудь провинность.
А в январе 48 года, в возрасте восьмидесяти двух лет умер дедушка Майор. Оставленное им наследство оказалось куда меньше, чем рассчитывали его дети, и уже через пару лет, в 50-м, Ласата, дом детства Джеки, был выставлен на торги. Это лишний раз напомнило Джеки о шаткости её положения: она жила в богатой семье, но сама не имела ничего. Возможно, именно неуверенность в своём положении и полная зависимость от родственников развили в сестрах Бувье такую не самую приятную черту характера, как меркантильность. Джеки воспринимала мужчину как мужчину только если он был богат, в противном случае у него не было ни единого шанса, будь он хоть воплощением всех мыслимых достоинств. Однажды, несколько лет спустя, когда первый брак её сестры начал разваливаться, муж Ли попросил у Джеки совета, как ему удержать жену. Джеки посоветовала разбогатеть, а на попытку возразить, что он и так не беден, уточнила: "Нет, я имею в виду НАСТОЯЩИЕ деньги".
Летом 48 года благодаря связям своего отчима Джеки впервые отправилась путешествовать по Европе, и та произвела на неё неизгладимое впечатление. Самым ярким эпизодом путешествия оказалась встреча с Уинстоном Черчиллем на приёме в саду Букингемского дворца: Джеки дважды вставала в очередь, чтобы пожать ему руку. После этой поездки она загорелась желанием перейти учиться из Вассара в Сорбонну, и, опять-таки благодаря хорошим связям, её желание осуществилось. В Париже Джеки поселилась в семье обедневших аристократов и с головой погрузилась в парижскую светскую жизнь, которая тогда, после войны, била ключом. Так же Джеки продолжила путешествия по европейским странам, так что её отец даже занервничал, не решила ли дочь остаться в Европе навсегда, тем более, что Джеки всё чаще стала появляться на людях в сопровождении некоего графа де Гане. Ещё Джеки познакомилась с писательницей Луизой де Вильморен, дочь которой, как оказалось, уже давно знала, и стала вхожа в салон Луизы, где собирался цвет тогдашнего искусства, включая Орсона Уэллса, Жана Кокто, и ещё многих и многих.
Летом следующего года к Джеки присоединился Юша, и они вдвоём исколесили Ирландию и Шотландию, везде находя друзей и знакомых, друзей знакомых и знакомых друзей. После этого наконец состоялось возвращение в Америку, где Джеки уже окончательно забрала документы из Вассара и подала их в Университет Джорджа Вашингтона. Мать убедила её поучаствовать в конкурсе журнала Vogue - в качестве награды девушке-победительнице предлагалась возможность поработать младшим редактором в парижском и нью-йоркском отделениях журнала. Надо ли говорить, что Джеки конкурс выиграла, обойдя более чем тысячу претенденток. Контракт с Vogue был подписан, и Джеки снова отправилась в Европу, на этот раз вместе с сестрой, для которой путешествие стало наградой за окончание школы. Незадолго от отъезда на ужине у общих друзей Джеки познакомилась с молодым конгрессменом по имени Джон Фицджеральд Кеннеди. Тот без особого энтузиазма предложил мисс Бувье сходить вместе куда-нибудь выпить, но из этой затеи ничего не вышло, а вскоре Джеки и Ли уехали. Они побывали в Лондоне, Париже, Пуатье, Памплоне, где из-за Джеки случилась драка прямо на корриде, в Мадриде, Венеции и Флоренции. Новые впечатления, новые знакомства...
А вот работа в журнале не задалась - Джеки не провела там и одного дня. Извиняясь перед руководством, Джеки сослалась на требование матери вернуться домой, но на самом деле, она просто решила, что это женское царство не для неё. Она по-прежнему предпочитала мужское общество женскому, хотя наставления родителя сделали своё дело - мужчины были для неё скорее добычей, а иногда - объектом довольно жестоких шуток: например, она могла обаять какого-нибудь бедолагу, а потом затушить об его руку сигарету. Но всё же она ждала своего героя, и самым подходящим местом, чтобы его найти, был Вашингтон.
Закончив университет по специальности французская литература, Джеки начала искать работу, решив податься в журналистику. Ещё один знакомый отчима нашёл ей место фоторепортёра в газете "Вашингтон Таймс Геральд", куда охотно брали юных девушек из хороших семей - не столько из-за их талантов, сколько ради привлечения внимания любителей светских сплетен. Среди этих девушек когда-то была и Кэтлин Кеннеди, сестра будущего президента, погибшая в 48-м году. Так что у Джеки сразу же образовалась масса общих знакомых с Джоном Кеннеди. Понятно, что новая встреча была лишь вопросом времени.
Правда, перед тем Джеки успела обручиться с братом двух её соучениц по Фармингтону. Но быстро передумала и разорвала помолвку всего через несколько дней после январского приёма в Мерривуде в честь этого события. И не мудрено - ведь Рождество перед тем сёстры Бувье провели не где-нибудь, а в гостях у семьи Кеннеди.
Джеки готовилась к поступлению в Вассар - самый престижный женский колледж Америки. Вступительные экзамены она сдала блестяще. Поступление неожиданно разлучило её с Ненси Таккерман, которая хотела учиться вместе с ней, но в последний момент вдруг передумала. Её место на какое-то время заняла девушка по имени Эдна Харрисон. Учёба не мешала развлечениям, и зимой состоялся дебют Джеки в нью-йоркском свете. И снова Джеки пользовалась немалым успехом, особенно у мужской части нью-йоркского общества. Не сказать, чтобы она была красива, но, видимо, невероятно обаятельна - все или почти все, знавшие её, рассказывали об ошеломляющем впечатлении, которое она производила, особенно если ставила своей целью понравиться. Чёрный Джек караулил взрослеющих дочерей, как верный пёс, пристрастно оценивал каждого нового кавалера, не находил достойных и не уставал повторять Джеки и Ли, что все мужчины - крысы (кому было знать, как не ему). Что ж, у Джека были основания гордиться старшей дочерью - в этом сезоне она была официально признана газетами "королевой дебютанток". Так Джеки впервые добилась настоящей популярности, но теперь Вассар, где она была всего лишь одной из многих, начал её раздражать. Она по-прежнему держала дистанцию с другими девушками, общаясь лишь с узким кругом избранных подруг, куда было очень нелегко попасть, и откуда можно было в два счёта вылететь за какую-нибудь провинность.
А в январе 48 года, в возрасте восьмидесяти двух лет умер дедушка Майор. Оставленное им наследство оказалось куда меньше, чем рассчитывали его дети, и уже через пару лет, в 50-м, Ласата, дом детства Джеки, был выставлен на торги. Это лишний раз напомнило Джеки о шаткости её положения: она жила в богатой семье, но сама не имела ничего. Возможно, именно неуверенность в своём положении и полная зависимость от родственников развили в сестрах Бувье такую не самую приятную черту характера, как меркантильность. Джеки воспринимала мужчину как мужчину только если он был богат, в противном случае у него не было ни единого шанса, будь он хоть воплощением всех мыслимых достоинств. Однажды, несколько лет спустя, когда первый брак её сестры начал разваливаться, муж Ли попросил у Джеки совета, как ему удержать жену. Джеки посоветовала разбогатеть, а на попытку возразить, что он и так не беден, уточнила: "Нет, я имею в виду НАСТОЯЩИЕ деньги".
Летом 48 года благодаря связям своего отчима Джеки впервые отправилась путешествовать по Европе, и та произвела на неё неизгладимое впечатление. Самым ярким эпизодом путешествия оказалась встреча с Уинстоном Черчиллем на приёме в саду Букингемского дворца: Джеки дважды вставала в очередь, чтобы пожать ему руку. После этой поездки она загорелась желанием перейти учиться из Вассара в Сорбонну, и, опять-таки благодаря хорошим связям, её желание осуществилось. В Париже Джеки поселилась в семье обедневших аристократов и с головой погрузилась в парижскую светскую жизнь, которая тогда, после войны, била ключом. Так же Джеки продолжила путешествия по европейским странам, так что её отец даже занервничал, не решила ли дочь остаться в Европе навсегда, тем более, что Джеки всё чаще стала появляться на людях в сопровождении некоего графа де Гане. Ещё Джеки познакомилась с писательницей Луизой де Вильморен, дочь которой, как оказалось, уже давно знала, и стала вхожа в салон Луизы, где собирался цвет тогдашнего искусства, включая Орсона Уэллса, Жана Кокто, и ещё многих и многих.
Летом следующего года к Джеки присоединился Юша, и они вдвоём исколесили Ирландию и Шотландию, везде находя друзей и знакомых, друзей знакомых и знакомых друзей. После этого наконец состоялось возвращение в Америку, где Джеки уже окончательно забрала документы из Вассара и подала их в Университет Джорджа Вашингтона. Мать убедила её поучаствовать в конкурсе журнала Vogue - в качестве награды девушке-победительнице предлагалась возможность поработать младшим редактором в парижском и нью-йоркском отделениях журнала. Надо ли говорить, что Джеки конкурс выиграла, обойдя более чем тысячу претенденток. Контракт с Vogue был подписан, и Джеки снова отправилась в Европу, на этот раз вместе с сестрой, для которой путешествие стало наградой за окончание школы. Незадолго от отъезда на ужине у общих друзей Джеки познакомилась с молодым конгрессменом по имени Джон Фицджеральд Кеннеди. Тот без особого энтузиазма предложил мисс Бувье сходить вместе куда-нибудь выпить, но из этой затеи ничего не вышло, а вскоре Джеки и Ли уехали. Они побывали в Лондоне, Париже, Пуатье, Памплоне, где из-за Джеки случилась драка прямо на корриде, в Мадриде, Венеции и Флоренции. Новые впечатления, новые знакомства...
А вот работа в журнале не задалась - Джеки не провела там и одного дня. Извиняясь перед руководством, Джеки сослалась на требование матери вернуться домой, но на самом деле, она просто решила, что это женское царство не для неё. Она по-прежнему предпочитала мужское общество женскому, хотя наставления родителя сделали своё дело - мужчины были для неё скорее добычей, а иногда - объектом довольно жестоких шуток: например, она могла обаять какого-нибудь бедолагу, а потом затушить об его руку сигарету. Но всё же она ждала своего героя, и самым подходящим местом, чтобы его найти, был Вашингтон.
Закончив университет по специальности французская литература, Джеки начала искать работу, решив податься в журналистику. Ещё один знакомый отчима нашёл ей место фоторепортёра в газете "Вашингтон Таймс Геральд", куда охотно брали юных девушек из хороших семей - не столько из-за их талантов, сколько ради привлечения внимания любителей светских сплетен. Среди этих девушек когда-то была и Кэтлин Кеннеди, сестра будущего президента, погибшая в 48-м году. Так что у Джеки сразу же образовалась масса общих знакомых с Джоном Кеннеди. Понятно, что новая встреча была лишь вопросом времени.
Правда, перед тем Джеки успела обручиться с братом двух её соучениц по Фармингтону. Но быстро передумала и разорвала помолвку всего через несколько дней после январского приёма в Мерривуде в честь этого события. И не мудрено - ведь Рождество перед тем сёстры Бувье провели не где-нибудь, а в гостях у семьи Кеннеди.
четверг, 13 апреля 2017
А что, если я лучше моей репутации?
Так уж получилось, что я в последнее время заинтересовалась историей смерти Кеннеди - не так, чтобы серьёзно заболеть, но достаточно, чтобы проштудировать пару связанных с этой темой книжек. Одной из них оказалась книга Сары Брэдфорд "Жаклин Кеннеди. Американская королева". Рассказ о женщине, которая, в общем, не была ничем особым примечательна, и всё же ухитрилась стать одной из самых знаменитых женщин ХХ века.
Тем не менее, интересно можно рассказать о ком угодно, что я и попытаюсь сделать. На глубину не претендую, это просто честный пересказ чужого материала.
Жаклин Ли Бувье-Кеннеди-Онассис родилась 28 июля 1929 года в семье Джона Верну Бувье и Джанет Нортон Ли. Семейство Бувье, потомки эмигрировавших в Америку французов, тщеславно, но совершенно безосновательно выводили свой род из французской аристократии. Уклад семьи был традиционным: главенствовал в ней мужчина, а женщине отводилась роль поддержки, опоры и хозяйки дома. Джеки целиком и полностью приняла такой взгляд на вещи: всю свою жизнь, за исключением, быть может, последних лет, она всегда искала сильного и высокопоставленного мужчину, который бы возвысил её самоё и взял на себя решение её жизненных проблем.
Главой семейства Бувье был дед, тоже Джон, эксцентричный старик, которого все звали Майор, хотя на военной службе он провёл от силы несколько месяцев (но звание майора действительно носил). Из всех внуков Джеки была его любимицей, а так же любимицей отца, неисправимого бабника, выпивохи и игрока, человека тщеславного и легкомысленного, за смуглую кожу и чёрные волосы прозванного Чёрным Джеком. Жаклин отца тоже обожала. Возможно, это из-за него её избранниками в дальнейшем становились мужчины, не способные хранить ей верность - ну, что поделаешь, если её идеалом были мужчины, к которым женщины не могли относиться равнодушно. Отношения с матерью были сложнее. Джанет была потомком ирландских переселенцев, и "аристократы" Бувье смотрели на семью Ли свысока, а те платили им ответной неприязнью. Тем не менее Бувье старались поддерживать с ними отношения - Ли были богаты, а вот состояние самих Бувье во время Депрессии изрядно пошатнулось. И второе имя Джеки, и имя её сестры, родившейся четырьмя годами позже - Каролина Ли - были даны в расчёте подлизаться к деду с материнской стороны, однако из этой затеи ничего не вышло.
Тем не менее именно Джанет, страстная наездница, привила дочери любовь к лошадям и верховой езде. Впервые девочку посадили верхом, когда ей исполнилось два года, а в пять лет она с матерью уже участвовала в соревновании и занимала там призовые места.
Джеки с родителями, 1934 год.
Отношения в семье были бурные. Чёрный Джек не ладил с отцом и сёстрами (зато был любимцем баловавшей его матери), а его младший брат умер довольно рано - попросту спился. Дочерей Чёрный Джек обожал, и частенько принимался хвалить их перед остальными родственниками, особенно Джеки, вызывая ревность младшей дочери. Не смотря на близость, Джеки и Ли через всю жизнь пронесли дух соперничества друг с другом, и Джеки почти всегда оставалась в выигрыше - более любимая отцом, более знаменитая, более успешная. Когда Ли выскочила замуж раньше сестры, её торжеству не было предела, но Джеки вскоре опять повела в этом счёте, ведь Ли никогда не довелось побывать ни Первой Леди, ни мультимиллионершей.
Тем не менее, не смотря на столь насыщенную семейную жизнь, раннее детство Джеки было вполне счастливым. Бувье, при всех своих финансовых трудностях, продолжали жить на широкую ногу, и обе девочки любили выезжать на лето из Нью-Йорка в Ист-Хэмптон, в семейное поместье Ласата на берегу океана. Увы, идиллия длилась недолго. Разумеется, мать Джеки всегда обижали открытые измены мужа. Какое-то время она терпела, но в конце концов её терпение лопнуло. Её недовольство своей жизнью изливалось на дочерей, в результате они обе встали на сторону их весёлого и любящего отца. Родители брызгали ядом друг на друга, а дети, как это нередко водится, чувствовали себя канатами для перетягивания между ними. В довершение всего развод сопровождался публичным скандалом, выплеснувшимся на страницы газет. Именно тогда в Джеки развилось умение игнорировать то, что она не хотела видеть. Для ребёнка, которому ещё не исполнилось и десяти лет, она обладала поразительной выдержкой. Утешением для неё стал мир литературы, в который она сбегала от огорчений реального мира, и даже сама пробовала себя на литературном поприще, сочиняя стихи.
После развода Джанет с дочерьми перебралась в другую нью-йоркскую квартиру, поселившись недалеко от школы для девочек, которую посещала Джеки. Именно в этой школе Джеки познакомилась с Нэнси Таккерман, обретя в ней подругу, наперсницу и помощницу на всю жизнь. Привитие традиционных ценностей продолжилось: девочек в школе готовили к главной задаче их жизни - хорошему замужеству. Джеки хорошо училась, но была сорванцом, и её то и дело вызывали к директрисе. Воскресенья они с Ли проводили с отцом, который по-прежнему ни в чём им не отказывал, хотя его дела шли всё хуже и хуже. Чего нельзя сказать о матери - через два года после развода, в 1942 году она вышла замуж вторично - за Хью Окинклосса, хозяина двух усадеб и наследника крупного пакета акций нефтяной компании. Для Джеки и Ли замужество матери стало полной неожиданностью, хотя к тому времени они уже были знакомы и с будущим отчимом, и с будущим сводным братом, тоже Хью. Кстати, через этот брак Джеки породнилась с писателем Гором Видалом - сыном второй из предыдущих жён Окинклосса (всего же жён у Хью, включая Джанет, было три, Хью-младший был от первой), она даже поселилась в бывшей комнате Гора, когда семья переехала в Мерривуд, поместье Окинклоссов на берегу Потомака. Летом 43 года Джеки впервые попала во второе из семейных поместий, Хаммерсмит-Фарм, унаследованное её отчимом от матери. Отныне именно сюда семья приезжала на лето, хотя отца в Ист-Хэмптоне дочери навещали тоже. Они надеялись, что второе замужество матери смягчит отношения родителей, однако этого не произошло.
Отношения Джеки с новой семьёй вполне сложились - отчим был добрым человеком, хотя Джеки и почитала его скучным, а в лице Хью-младшего, Юши, как его звали на русский манер, потому что его мать была русской, Джеки обрела настоящего старшего брата. Тем не менее жизнь в Мерривуде тоже была далека от идиллии - Джанет отличалась вспыльчивым характером, а Хью, пережив два несчастливых брака, выработал единственную тактику общения с недовольной женой: во всём ей уступать и не возникать. Нервозность миссис Окинклосс подогревало и то, что в окружении нового мужа она чувствовала себя белой вороной - общество, в которое она попала, не воспринимало её как ровню, к тому же ходили слухи, что она еврейка, что в кругу "коренных американцев" было неприемлемо. Тем не менее она отлично справлялась с ролью хозяйки открытого дома, демонстрировала гостям отличные манеры и вкус, и, кроме того, родила второму мужу ещё двоих детей - дочь Джанет-младшую и сына Джейми.
К пятнадцати годам Джеки успела сменить ещё две школы, а Нэнси Таккерман сопровождала её как верный оруженосец. В последней из школ, Фармингтоне, Жаклин блистала на уроках литературы, опережая по начитанности всех своих соучениц, ей даже вручили школьную литературную премию. Туда же, в Фармингтон, перевели самую любимую из её лошадей, Балерину, причём её содержание по просьбе Джеки взял на себя дедушка Майор, к которому внучка всегда умела найти подход. Джеки активно включилась в школьную жизнь, участвовала в постановках театрального кружка, писала в школьную газету, дважды выигрывала конные состязания на своей Балерине, выделялась своим чувством юмора, способностью не только насмешить, но и обидно высмеять. В общем, осталась в памяти всех знавших её звездой, о которой потом рассказывали новеньким задолго до того, как на Джеки обрушилась мировая известность. Неудивительно, что Ли, поступившая в ту же школу в 47 году, как раз когда Джеки её закончила, опять ощутила себя находящейся в тени старшей сестры. Джеки не уставала дразнить её, флиртовала, представляясь её именем, так что Ли то и дело получала письма от незнакомых парней. Стараясь не быть толще Джеки, она дошла до анорексии. Джеки посоветовала ей начать курить, чтоб похудеть, письмо с советом попало в руки матери, и та разразилась негодующим посланием о недопустимости никотина для юных девушек, не подозревая, что обе юные девушки уже давненько опробовали эту запретную радость.
Между тем Джеки исполнилось 17 лет. Школьное обучение закончилось, впереди была взрослая жизнь. И, не мысля для себя иной дороги, кроме замужества, Джеки как-то записала в своём ежегоднике: "Никогда не стану домохозяйкой".
Тем не менее, интересно можно рассказать о ком угодно, что я и попытаюсь сделать. На глубину не претендую, это просто честный пересказ чужого материала.
Жаклин Ли Бувье-Кеннеди-Онассис родилась 28 июля 1929 года в семье Джона Верну Бувье и Джанет Нортон Ли. Семейство Бувье, потомки эмигрировавших в Америку французов, тщеславно, но совершенно безосновательно выводили свой род из французской аристократии. Уклад семьи был традиционным: главенствовал в ней мужчина, а женщине отводилась роль поддержки, опоры и хозяйки дома. Джеки целиком и полностью приняла такой взгляд на вещи: всю свою жизнь, за исключением, быть может, последних лет, она всегда искала сильного и высокопоставленного мужчину, который бы возвысил её самоё и взял на себя решение её жизненных проблем.
Главой семейства Бувье был дед, тоже Джон, эксцентричный старик, которого все звали Майор, хотя на военной службе он провёл от силы несколько месяцев (но звание майора действительно носил). Из всех внуков Джеки была его любимицей, а так же любимицей отца, неисправимого бабника, выпивохи и игрока, человека тщеславного и легкомысленного, за смуглую кожу и чёрные волосы прозванного Чёрным Джеком. Жаклин отца тоже обожала. Возможно, это из-за него её избранниками в дальнейшем становились мужчины, не способные хранить ей верность - ну, что поделаешь, если её идеалом были мужчины, к которым женщины не могли относиться равнодушно. Отношения с матерью были сложнее. Джанет была потомком ирландских переселенцев, и "аристократы" Бувье смотрели на семью Ли свысока, а те платили им ответной неприязнью. Тем не менее Бувье старались поддерживать с ними отношения - Ли были богаты, а вот состояние самих Бувье во время Депрессии изрядно пошатнулось. И второе имя Джеки, и имя её сестры, родившейся четырьмя годами позже - Каролина Ли - были даны в расчёте подлизаться к деду с материнской стороны, однако из этой затеи ничего не вышло.
Тем не менее именно Джанет, страстная наездница, привила дочери любовь к лошадям и верховой езде. Впервые девочку посадили верхом, когда ей исполнилось два года, а в пять лет она с матерью уже участвовала в соревновании и занимала там призовые места.
Джеки с родителями, 1934 год.
Отношения в семье были бурные. Чёрный Джек не ладил с отцом и сёстрами (зато был любимцем баловавшей его матери), а его младший брат умер довольно рано - попросту спился. Дочерей Чёрный Джек обожал, и частенько принимался хвалить их перед остальными родственниками, особенно Джеки, вызывая ревность младшей дочери. Не смотря на близость, Джеки и Ли через всю жизнь пронесли дух соперничества друг с другом, и Джеки почти всегда оставалась в выигрыше - более любимая отцом, более знаменитая, более успешная. Когда Ли выскочила замуж раньше сестры, её торжеству не было предела, но Джеки вскоре опять повела в этом счёте, ведь Ли никогда не довелось побывать ни Первой Леди, ни мультимиллионершей.
Тем не менее, не смотря на столь насыщенную семейную жизнь, раннее детство Джеки было вполне счастливым. Бувье, при всех своих финансовых трудностях, продолжали жить на широкую ногу, и обе девочки любили выезжать на лето из Нью-Йорка в Ист-Хэмптон, в семейное поместье Ласата на берегу океана. Увы, идиллия длилась недолго. Разумеется, мать Джеки всегда обижали открытые измены мужа. Какое-то время она терпела, но в конце концов её терпение лопнуло. Её недовольство своей жизнью изливалось на дочерей, в результате они обе встали на сторону их весёлого и любящего отца. Родители брызгали ядом друг на друга, а дети, как это нередко водится, чувствовали себя канатами для перетягивания между ними. В довершение всего развод сопровождался публичным скандалом, выплеснувшимся на страницы газет. Именно тогда в Джеки развилось умение игнорировать то, что она не хотела видеть. Для ребёнка, которому ещё не исполнилось и десяти лет, она обладала поразительной выдержкой. Утешением для неё стал мир литературы, в который она сбегала от огорчений реального мира, и даже сама пробовала себя на литературном поприще, сочиняя стихи.
После развода Джанет с дочерьми перебралась в другую нью-йоркскую квартиру, поселившись недалеко от школы для девочек, которую посещала Джеки. Именно в этой школе Джеки познакомилась с Нэнси Таккерман, обретя в ней подругу, наперсницу и помощницу на всю жизнь. Привитие традиционных ценностей продолжилось: девочек в школе готовили к главной задаче их жизни - хорошему замужеству. Джеки хорошо училась, но была сорванцом, и её то и дело вызывали к директрисе. Воскресенья они с Ли проводили с отцом, который по-прежнему ни в чём им не отказывал, хотя его дела шли всё хуже и хуже. Чего нельзя сказать о матери - через два года после развода, в 1942 году она вышла замуж вторично - за Хью Окинклосса, хозяина двух усадеб и наследника крупного пакета акций нефтяной компании. Для Джеки и Ли замужество матери стало полной неожиданностью, хотя к тому времени они уже были знакомы и с будущим отчимом, и с будущим сводным братом, тоже Хью. Кстати, через этот брак Джеки породнилась с писателем Гором Видалом - сыном второй из предыдущих жён Окинклосса (всего же жён у Хью, включая Джанет, было три, Хью-младший был от первой), она даже поселилась в бывшей комнате Гора, когда семья переехала в Мерривуд, поместье Окинклоссов на берегу Потомака. Летом 43 года Джеки впервые попала во второе из семейных поместий, Хаммерсмит-Фарм, унаследованное её отчимом от матери. Отныне именно сюда семья приезжала на лето, хотя отца в Ист-Хэмптоне дочери навещали тоже. Они надеялись, что второе замужество матери смягчит отношения родителей, однако этого не произошло.
Отношения Джеки с новой семьёй вполне сложились - отчим был добрым человеком, хотя Джеки и почитала его скучным, а в лице Хью-младшего, Юши, как его звали на русский манер, потому что его мать была русской, Джеки обрела настоящего старшего брата. Тем не менее жизнь в Мерривуде тоже была далека от идиллии - Джанет отличалась вспыльчивым характером, а Хью, пережив два несчастливых брака, выработал единственную тактику общения с недовольной женой: во всём ей уступать и не возникать. Нервозность миссис Окинклосс подогревало и то, что в окружении нового мужа она чувствовала себя белой вороной - общество, в которое она попала, не воспринимало её как ровню, к тому же ходили слухи, что она еврейка, что в кругу "коренных американцев" было неприемлемо. Тем не менее она отлично справлялась с ролью хозяйки открытого дома, демонстрировала гостям отличные манеры и вкус, и, кроме того, родила второму мужу ещё двоих детей - дочь Джанет-младшую и сына Джейми.
К пятнадцати годам Джеки успела сменить ещё две школы, а Нэнси Таккерман сопровождала её как верный оруженосец. В последней из школ, Фармингтоне, Жаклин блистала на уроках литературы, опережая по начитанности всех своих соучениц, ей даже вручили школьную литературную премию. Туда же, в Фармингтон, перевели самую любимую из её лошадей, Балерину, причём её содержание по просьбе Джеки взял на себя дедушка Майор, к которому внучка всегда умела найти подход. Джеки активно включилась в школьную жизнь, участвовала в постановках театрального кружка, писала в школьную газету, дважды выигрывала конные состязания на своей Балерине, выделялась своим чувством юмора, способностью не только насмешить, но и обидно высмеять. В общем, осталась в памяти всех знавших её звездой, о которой потом рассказывали новеньким задолго до того, как на Джеки обрушилась мировая известность. Неудивительно, что Ли, поступившая в ту же школу в 47 году, как раз когда Джеки её закончила, опять ощутила себя находящейся в тени старшей сестры. Джеки не уставала дразнить её, флиртовала, представляясь её именем, так что Ли то и дело получала письма от незнакомых парней. Стараясь не быть толще Джеки, она дошла до анорексии. Джеки посоветовала ей начать курить, чтоб похудеть, письмо с советом попало в руки матери, и та разразилась негодующим посланием о недопустимости никотина для юных девушек, не подозревая, что обе юные девушки уже давненько опробовали эту запретную радость.
Между тем Джеки исполнилось 17 лет. Школьное обучение закончилось, впереди была взрослая жизнь. И, не мысля для себя иной дороги, кроме замужества, Джеки как-то записала в своём ежегоднике: "Никогда не стану домохозяйкой".
среда, 12 апреля 2017
А что, если я лучше моей репутации?
На нашей ветке метро начали дублировать объявление станций на английском языке. До сих пор я такое слышала на кольцевой и на одной из радиальных, и вот теперь и до нас добрались. Но почему-то только в одну сторону. Когда я утром еду в центр, объявляют только по-русски. Когда вечером из центра - по-русски и по-английски.
суббота, 08 апреля 2017
А что, если я лучше моей репутации?
Оригинал взят у в Так жить нельзя: дом Алладина в Москве
«У нас было 2 пакета травы, 75 таблеток мескалина, 5 упаковок кислоты, полсолонки кокаина и целое множество транквилизаторов всех сортов и расцветок, а также текила, ром, ящик пива, пинта чистого эфира и амилнитрит. Не то что бы это был необходимый запас для проектирования интерьера. Но если начал придумывать интерьер своей новой квартиры, становится трудно остановиться…»
Сегодня в рубрике «Так жить нельзя» у нас шикарная квартира в Москве стоимостью 216 миллионов. Нет, это не квартира, это настоящий дворец Алладина! Осторожнее, можете утонуть в радуге...
01. Шик и гламур сочится со стен этой небольшой, всего 200 кв метров, квартиры. Единственная деталь интерьера, которой не коснулась рука дизайнера - домофон. Белый жалкий домофон висит на обитой крокодиловой кожей стене прихожей. Он словно голый, хочется срочно прилепить на него пару кристаллов Сваровски.
02. Сразу перейдем в центр! Гостиная!
читать дальше
Ежли кто-то хочет ещё насладиться интерьерами, добро пожаловать по ссылке в исходный пост. Там ещё много прекрасного.
«У нас было 2 пакета травы, 75 таблеток мескалина, 5 упаковок кислоты, полсолонки кокаина и целое множество транквилизаторов всех сортов и расцветок, а также текила, ром, ящик пива, пинта чистого эфира и амилнитрит. Не то что бы это был необходимый запас для проектирования интерьера. Но если начал придумывать интерьер своей новой квартиры, становится трудно остановиться…»
Сегодня в рубрике «Так жить нельзя» у нас шикарная квартира в Москве стоимостью 216 миллионов. Нет, это не квартира, это настоящий дворец Алладина! Осторожнее, можете утонуть в радуге...
01. Шик и гламур сочится со стен этой небольшой, всего 200 кв метров, квартиры. Единственная деталь интерьера, которой не коснулась рука дизайнера - домофон. Белый жалкий домофон висит на обитой крокодиловой кожей стене прихожей. Он словно голый, хочется срочно прилепить на него пару кристаллов Сваровски.
02. Сразу перейдем в центр! Гостиная!
читать дальше
Ежли кто-то хочет ещё насладиться интерьерами, добро пожаловать по ссылке в исходный пост. Там ещё много прекрасного.
среда, 05 апреля 2017
А что, если я лучше моей репутации?
Говорят, что режиссёр "Мститетей" снимет фильм о Бэтгёрл.
вторник, 04 апреля 2017
А что, если я лучше моей репутации?
А что, если я лучше моей репутации?
понедельник, 03 апреля 2017
А что, если я лучше моей репутации?
Поз-драв-ля-ю!
Желаю тебе вот того самого, что у тебя за спиной. Ну и всего хорошего в придачу.
И ещё пара забавных гифочек со съёмок "Кредо".
читать дальше
Желаю тебе вот того самого, что у тебя за спиной. Ну и всего хорошего в придачу.
И ещё пара забавных гифочек со съёмок "Кредо".
читать дальше
суббота, 01 апреля 2017
А что, если я лучше моей репутации?
А что, если я лучше моей репутации?
Вытащено из ссылки в предыдущем посте. Ты куда, хозяйка, утонешь!
А что, если я лучше моей репутации?
28.03.2017 в 08:20
Пишет Шано:Оригинал взят у в Еще об эмпатии и о том, что за нее принимаютВыношу из комментов.
В комментах к этому посту kot-kam.livejournal.com/1815928.html пишет:
"Эмпатия это вроде как сопереживание текущему эмоциональному состоянию. То есть, если организм весело ржет, плещась в луже, эмпатия (то есть, сопереживание эмоциям) должна бы спровоцировать на идею тоже весело ржать, разделяя эмоциональное состояние, которое нам предъявили для эмпатирования. Это вот эмоциональная эмпатия. Но в принципе у людей с ней среднепаршиво (см. "иллюзию прозрачности" и сопутствующие эксперименты Гиловича и Савицки, например).
Которая когнитивная - это чисто такое интеллектуальное действие: если вот оно сейчас такое непростое лицо сделало - что-то это да значит. Сравниваем с наличной базой данных: где и когда мы видели такие непростые лица и что знаем об их владельцах и о развитии ситуации.
Которая предикативная - это мы пытаемся спрогнозировать дальнейшее развитие событий: по моим данным человек, которому плюнули в чай, рассердится (обидится, удивится, вызовет психбригаду).
А вот то, что ты говоришь: а если бы мне, а если бы меня вот так, то я бы... - это проекция".
И вот тут я понял. Когда нас с детства учат сочувствовать, сопереживать и т.п. - на самом деле нас учат именно проекции. И других вариантов сочувствия многие люди себе просто и не представляют. То есть то, что вот там пишет, мол, "Правило "поставить себя на чужое место" подразумевает понимание потребностей другого" - вот ничего такого оно по умолчанию как раз не подразумевает. По умолчанию предполагается, что другой такой же, как и я, и потребности у него те же. А если он не такой же, надо отыскать, в чем именно он такой же, и тем свести задачу к предыдущей (это очень наглядно видно по фильмам, где сочувствие зрителя к "не таким", "инаким", к тем же вампирам, например, достигается именно за счет демонстрации того, что "он такой же, как и мы, только без хвоста!" Действительно "не такого", совсем "иного" зритель полюбить не сможет и понять не захочет. Надо сперва показать, чтои крестьянкии негрыи вампиры любить умеют. Даже в ущерб их инакости).
Так что да, наверное, можно сказать, что "люди очень часто проекцию принимают за эмпатию", почему бы и нет. И более того: наиболее бурное сочувствие можно видеть тогда, когда человек спроецировал себя на другого, представил, как тому сейчас должно быть ужасно, и отправился спасать. А что у того как раз все нормально - так это он просто не понимает, как ему ужасно. У него, наверное, стокгольмский синдром...
И, пожалуй, принимать проекцию за эмпатию учат, можно сказать, нарочно. То есть если себя на него спроецировать никак не выходит, ты ему и сочувствовать-то не станешь. Потому что вариантов сострадания именно совсем другому, который сейчас лежит на лужайке, хватая воздух жабрами, в голове не прописано.
P.S. Моя любимая история про собственную проекцию, принятую за эмпатию (как всегда, "пражывотных"):
читать дальше
URL записи
Кстати, кроме спасания тех, у кого "стокгольмский синдром" постоянно встречается и оборотная сторона то же монеты: возмущение, когда другой демонстрирует, что ему плохо, там где ему должно быть хорошо - потому что я считаю, что МНЕ на его месте было бы хорошо. Мэриан Гайку Гисборна обманывает не потому что не любит, но и отвязаться не может, а потому что она - стерва. Ведь как же его, такого замечательного, можно не любить?
А что, если я лучше моей репутации?
Оригинал взят у в Марк Стронг получил главную роль в шпионском сериале «Deep State» от Fox Networks.
Стронг сыграет бывшего шпиона, Макса Истона, который возвращается на службу, чтобы отомстить за смерть сына. Он оказывается в эпицентре войны разведок разных стран и должен раскрыть заговор, с целью узнать, кто стоит за дестабилизацией ситуации на Ближнем Востоке.
Пару ему составит Карима МакАдамс (Викинги), которая выступит в роли умного и бескомпромиссного оперативного агента службы разведки.
Сценарий написан Мэтью Паркхилом (Бестия), Саймоном Максвеллом (Американская одиссея) и Стивом Томпсоном (Шерлок). Руководить процессом будет Роберт Коннолли (Пощечина), который снимет первые четыре из восьми эпизодов шоу.
Съемки стартуют в мае.
Стронг сыграет бывшего шпиона, Макса Истона, который возвращается на службу, чтобы отомстить за смерть сына. Он оказывается в эпицентре войны разведок разных стран и должен раскрыть заговор, с целью узнать, кто стоит за дестабилизацией ситуации на Ближнем Востоке.
Пару ему составит Карима МакАдамс (Викинги), которая выступит в роли умного и бескомпромиссного оперативного агента службы разведки.
Сценарий написан Мэтью Паркхилом (Бестия), Саймоном Максвеллом (Американская одиссея) и Стивом Томпсоном (Шерлок). Руководить процессом будет Роберт Коннолли (Пощечина), который снимет первые четыре из восьми эпизодов шоу.
Съемки стартуют в мае.
понедельник, 27 марта 2017
А что, если я лучше моей репутации?
Побывала я вчера на культурном Форуме в Манеже. Но не чтобы культурно просветиться, а по делам. Наш магазин имел там своё представительство (называемое среди нас, продавцов, "ярмаркой", так как там книги не только показывали, но и продавали), так вот вчера я помогала паковать книги после закрытия, примерно с полдесятого до пол-одиннадцатого.
Вообще, мы на эту ярмарку ругались: нас и так после недавних сокращений осталось мало, так ещё на три дня часть людей оторвали от работы и отправили в Манеж - так что в пятницу, например, на весь учебный отдел осталось кроме менеджеров, два продавца (а отдел теперь, на минуточку, на двух этажах, один продавец в подвале, другой наверху). Но их трудности - цветочки по сравнению с тем, что выпало самим участникам ярмарки. Участники пробыли в Манеже с 7 утра до 11 вечера, причём практически всё это время на ногах. Присесть можно было разве что во время перекуса (еда, разумеется, с собой), где-то на стульчике в углу, никакого специального помещения для еды и отдыха не предусматривалось. А поскольку участников так же было мало, никакого часового перерыва - быстро поел, отошёл по надобности, и бегом обратно в зал. Расторговались, правда, хорошо, надеюсь, какой-нибудь бонус им всё-таки перепадёт.
После того, как всё было собрано, и нас отпустили, я из любопытства быстренько обошла Форум, полюбовалась на картины, понаблюдала за виртуальными тигром и леопардом на стенде зоопарка, съела неожиданно вкусный сэндвич с лососем. Очень хотелось посидеть в плетёных креслах-качелях, но все они были заняты. Из зала в торце Манежа доносилась музыка и голоса певцов, певших, судя по всему, опереточные арии, и, судя по очередям к двум входам, представление там было не последнее. Интересно было, до которого часа всё это продолжится, но я слишком устала, да и транспорт, так что я предпочла поехать домой.
Вообще, мы на эту ярмарку ругались: нас и так после недавних сокращений осталось мало, так ещё на три дня часть людей оторвали от работы и отправили в Манеж - так что в пятницу, например, на весь учебный отдел осталось кроме менеджеров, два продавца (а отдел теперь, на минуточку, на двух этажах, один продавец в подвале, другой наверху). Но их трудности - цветочки по сравнению с тем, что выпало самим участникам ярмарки. Участники пробыли в Манеже с 7 утра до 11 вечера, причём практически всё это время на ногах. Присесть можно было разве что во время перекуса (еда, разумеется, с собой), где-то на стульчике в углу, никакого специального помещения для еды и отдыха не предусматривалось. А поскольку участников так же было мало, никакого часового перерыва - быстро поел, отошёл по надобности, и бегом обратно в зал. Расторговались, правда, хорошо, надеюсь, какой-нибудь бонус им всё-таки перепадёт.
После того, как всё было собрано, и нас отпустили, я из любопытства быстренько обошла Форум, полюбовалась на картины, понаблюдала за виртуальными тигром и леопардом на стенде зоопарка, съела неожиданно вкусный сэндвич с лососем. Очень хотелось посидеть в плетёных креслах-качелях, но все они были заняты. Из зала в торце Манежа доносилась музыка и голоса певцов, певших, судя по всему, опереточные арии, и, судя по очередям к двум входам, представление там было не последнее. Интересно было, до которого часа всё это продолжится, но я слишком устала, да и транспорт, так что я предпочла поехать домой.
воскресенье, 26 марта 2017
А что, если я лучше моей репутации?
А что, если я лучше моей репутации?
На международной торговой площадке eBay были выставлены на продажу три фотографии с кадрами из культового советского фильма «Семнадцать мгновений весны», только заявлены они были как репродукции снимков настоящий немецких командиров времен Второй мировой войны.
Фото на eBay были заявлены как редкие снимки генералов нацистской Германии времен Второй мировой войны. На одном из снимков изображен актер Вячеслав Тихонов, сыгравший Штирлица в военной форме штурмбаннфюрера. Примечательно, что подпись под ним гласит: «Штурмбаннфюрер Штирлиц с железным крестом и знаком НСДАПа».
На втором снимке оказался советский актер Леонид Куравлёв, который исполнил роль оберштурмбаннфюрера СС Курта Айсмана. Фотография сопровождается подписью «После того, как был ранен в бункере Гитлера в 1945 году».
На третьей, которая подписана как «группа немецких генералов в бункере Гитлера в Берлине 1945», на самом деле запечатлены кинопробы к «Семнадцати мгновениям весны».
Все три фотографии продаются по цене 2,99 доллара. Цена доставки — 3,99 доллара. Сообщается, что товар находится в Москве. Продавец лота заверяет, что эти три снимка являются хорошими репродукциями оригинальных фотографий Второй мировой войны.
www.ntv.ru/novosti/1787598/
четверг, 23 марта 2017
А что, если я лучше моей репутации?
Страница из апрельского дайжеста "Эксмо".
среда, 22 марта 2017
А что, если я лучше моей репутации?
Я, как всегда, плетусь в хвосте событий. В честь такого случая - первая его песня, которую я услышала когда-то в далёком детстве.
В честь такого случая - первая его песня, которую я услышала когда-то в далёком детстве.
воскресенье, 19 марта 2017
А что, если я лучше моей репутации?
Лентой принесло.
четверг, 16 марта 2017
А что, если я лучше моей репутации?
