Полистала я тут "Систему", которая "спаси-себя-сам", и поймала себя на том, что меня сквикает закцикленнось главного героя на себе. Героя - в смысле Шэнь Цинцю, а не Бинхэ, с последним-то всё понятно. В первое прочтение я это как-то проскочила, увлечённая сюжетом и переживаниями, а сейчас вот прямо царапнуло. Ну да, Цинцю трясётся от ужаса за себя, потому что знает, как именно Бинхэ с ним обошёлся в романе. Это понятно и простительно. Но при этом ШЦ как-то напрочь выпускает из виду, что опасности подвергается не он один. А ведь оригинальный Бинхэ, на минуточку, сжёг весь хребет Цанцюн, не разбирая правых и виноватых, да и все остальные школы уничтожил, кроме, разве что, Цветочного дворца, если мне память не изменяет. В опасности и Юэ Цинъюань, и Ци Цинци, и Му Цинфан, и Мин Фань со всеми прочими учениками, и ещё целая куча народу, которого нам не показали, но Цинцю-то их должен знать, коль скоро среди них живёт. А переживает ли он о них хоть немного?
Ладно, в первые минуты он отмахивается от мысли об участи Цинъюаня - до него ли, когда самого ТАКОЕ ждёт. Стресс от перемещения, осознание, что стал без вины виноватым - что своя рубашка в такой момент оказалась ближе к телу, можно понять. Ещё какое-то время он относится к окружающим как к неписям, потом тешит себя мыслью, что воспитает Бинхэ так, чтобы тому не хотелось убивать направо и налево. И это даже срабатывает, вот только мог ли ШЦ быть в этом уверен? Демоны мстят с размахом, папаша Бинхэ чуть весь мир не перевернул, сыночек в оригинале тоже не мелочился. Плюс влияние Синьмо. У ШЦ было три года на то, чтобы подумать обо всех возможных вариантах развития событий. И что? И ничего. Можно ведь было, ну я не знаю, попытаться как-то предупредить остальных о возможной опасности? Или хотя бы попереживать - а достаточно ли того, что я сделал, чтобы месть Бинхэ их не коснулась? И потом вздохнуть с облегчением, когда убедился, что ученик действительно родной орден не трогает и подчинённым не велит. Но нет - все мысли ШЦ только о том, что вот спрячусь в новом теле, и пусть Ло Бинхэ долбится как хочет, ко мне всё это отношения иметь не будет.
И ведь при этом не скажешь, что Цинцю законченный мудак и эгоист. Когда он видит учеников своей школы в плену, он прётся помогать, наплевав на то, что ему лучше бы сидеть тише мыши и не привлекать внимания. Но опасность для других, похоже, волнует его только тогда, когда оказывается у него перед носом.
К слову, упрёки Цинъюаня и Цинци в том, что ты нас бросил и в ус не дул, пока мы все рыдали над твоим трупом, вполне оправданы. Ладно, ШЦ мог, не кривя душой, отбрехаться, что не виноватый я, сам только позавчера очнулся. А собирался ли он хоть кому-то дать о себе знать, если б всё прошло как он задумал? Похоже, что нет. Хотя едва ли кто-то из Цанцюн побежал бы докладывать новости Бинхэ, так что риск был в пределах допустимого. Тот же Цинъюань уж точно молчал бы как партизан. А потребительское отношение к братцу Самолёту мне не нравилось и при первом прочтении. ШЦ хочет и требует (и получает) помощь, но при этом мысль спросить, а не может ли и он чем-то помочь собрату по несчастью, в голову не приходит.
Эх, Шэнь Цинцю, Шэнь Цинцю...