А что, если я лучше моей репутации?
В начале 1963 года или около того Джеки узнала, что снова беременна, продолжая традицию Кеннеди - чем больше детей, тем лучше. Она уже вполне освоилась в Белом Доме, и теперь могла с чистой совестью жить так, как ей нравилось - в разумных пределах, конечно. Она отменила все мероприятия, кроме самых необходимых, и сосредоточилась на семье. Вскоре её секретарь Летиция Болдридж ушла со своего места (ушла сама, а не была выгнана, как утверждали досужие сплетники, в честь неё Первая Леди даже организовала прощальную вечеринку), и её место заняла верная Нэнси Таккерман, чтобы не покидать подругу до конца её жизни. Своей семьи Нэнси так и не завела.
Боевое крещение Нэнси прошла, организовывая приём в честь короля Афганистана. Не смотря на небольшой конфуз - президент сократил время на салют, в результате все приготовленные петарды пришлось взрывать практически одновременно, и перепуганная охрана кинулась прикрывать президента и его гостя, решив, что это бомба - приём прошёл с большим успехом, и Таккерман, как его организатор удостоилась упоминания в прессе. Джеки поздравила её, Нэнси вернула комплимент, сказав, что похвалы заслуживала хозяйка, а вовсе не она.
Белый Дом в это время превратился в настоящий семейный особняк. Дети президента бегали, где хотели, в его рабочем кабинете лежали игрушечные самолётики для сына и игрушечные лошадки для дочери, Каролина, сидя на коленях у отца, могла разрисовать деловые бумаги, которые он просматривал, а Джона-младшего, интересовавшегося всякой техникой, отец то и дело брал с собой в вертолёт и рассказывал, что и как там работает. Кеннеди просил своих друзей подбрасывать детей в воздух - им очень нравилась эта забава, а сам он не мог в ней участвовать из-за больной спины. Джеки же порой делилась со знакомыми своими тревогами по поводу того, чем Джон будет заниматься, когда покинет президентский пост: "Он же инвалид..."
В апреле Джеки официально объявила о своей беременности. В это время в Америке как раз активизировалась борьба за гражданские права, и президент дал в Доме приём для чернокожих лидеров. Джеки наотрез отказалась отводить в сторонку белую жену одного из них на время фотографирования во избежание эксцессов (чёрный женился на белой, какой скандал!), и вообще имела славу противника сегрегации. В мае президент совершил ещё один визит в Европу, и на этот раз Джеки его не сопровождала. Она отдыхала и набиралась сил перед родами, уже начав планировать осенний сезон - продумывала меню, наряды и подарки. Но реальность грубо вмешалась во все планы. 7 августа Джеки спешно увезли в больницу, и там в результате кесарева сечения на свет появился Патрик Кеннеди чтобы прожить лишь чуть больше полутора суток. Президента во время похорон пришлось буквально оттаскивать от гробика, и, в отличии смерти их первого ребёнка, эта трагедия очень сблизила его с Джеки. Очевидец, присутствовавший на годовщине их свадьбы, даже удивился публичному проявлению их нежных чувств - обычно они вели себя куда более сдержано. Теперь у Джеки были все основания думать, что она выиграла битву за сердце мужа, став главной женщиной его жизни.
Однако Джеки мучила депрессия, и она, при посредничестве Ли, как раз крутившей роман с Онассисом, получила от Аристотеля приглашение совершить круиз на его яхте "Кристина". Джон согласился, несмотря на возможное недовольство избирателей, с подачи журналистов видевших в интрижке греческого миллионера с сестрой Первой Леди попытки пролезть в семью президента. Но Кеннеди решил, что благополучие Джеки важнее, и отпустил её, отправив с ней своего министра торговли Рузвельта-младшего и его жену для соблюдения приличий. Что ж, приличия вполне соблюлись - Джеки была верной женой, и в то время между ней и Аристотелем ничего ещё не было. Тем не менее ему удалось произвести на неё впечатление.
Джеки вернулась обратно 17 октября. Между тем дела Кеннеди были далеки от блестящих. Он сам говорил, что его правительство разваливается. Внутренние проблемы грозили свести на нет все успехи во внешней политике. Здоровье оставляло желать лучшего, и к тому же в прессу упорно просачивались слухи о его похождениях, угрожая скандалом, сродни тому, что как раз недавно случился в Англии с министром обороны, которого застукали с девушкой по вызову. В общем, положение было шаткое, а приближались выборы, и потому, когда Кеннеди спросил у жены, не сможет ли она сопровождать его во время поездки в Техас, Джеки, искренне желающая хоть чем-то помочь мужу, немедленно согласилась. Окружающие отмечали, что она стала выглядеть куда спокойнее и счастливее, а вот президент, напротив, был мрачен. 11 ноября, в день Ветеранов, посетив мероприятие на Арлингтонском кладбище, Джон сказал своему министру обороны, что когда-нибудь хотел бы лежать здесь.
За три дня до вдовства. Джеки с детьми 19 ноября 1963 года.
Чем закончилась поездка в Даллас, известно всем. Первый выстрел не был смертелен, и если бы охрана президента и шофёр не растерялись, президент остался б жив. Утром того дня Джон шутил, что ночь накануне, когда они прибыли в Форт-Уэст, очень подходила для покушения - кто-нибудь мог бы подойти к нему вплотную, застрелить из пистолета и, пользуясь темнотой, скрыться в толпе встречающих. Никто тогда не обратил внимания на шутку, ведь юмор такого рода был свойственен Джону. Он вообще много думал о смерти, что немудрено для человека, постоянно балансирующего на грани. Даже его любимое стихотворение было ничем иным, как "Свидание со смертью" Алана Сигера, поэта, не пережившего Первую Мировую войну: "Мне Смерть назначила свиданье вдали на спорном рубеже..."
Человек умер, рождалась легенда, и Жаклин стала её крёстной матерью.
Боевое крещение Нэнси прошла, организовывая приём в честь короля Афганистана. Не смотря на небольшой конфуз - президент сократил время на салют, в результате все приготовленные петарды пришлось взрывать практически одновременно, и перепуганная охрана кинулась прикрывать президента и его гостя, решив, что это бомба - приём прошёл с большим успехом, и Таккерман, как его организатор удостоилась упоминания в прессе. Джеки поздравила её, Нэнси вернула комплимент, сказав, что похвалы заслуживала хозяйка, а вовсе не она.
Белый Дом в это время превратился в настоящий семейный особняк. Дети президента бегали, где хотели, в его рабочем кабинете лежали игрушечные самолётики для сына и игрушечные лошадки для дочери, Каролина, сидя на коленях у отца, могла разрисовать деловые бумаги, которые он просматривал, а Джона-младшего, интересовавшегося всякой техникой, отец то и дело брал с собой в вертолёт и рассказывал, что и как там работает. Кеннеди просил своих друзей подбрасывать детей в воздух - им очень нравилась эта забава, а сам он не мог в ней участвовать из-за больной спины. Джеки же порой делилась со знакомыми своими тревогами по поводу того, чем Джон будет заниматься, когда покинет президентский пост: "Он же инвалид..."
В апреле Джеки официально объявила о своей беременности. В это время в Америке как раз активизировалась борьба за гражданские права, и президент дал в Доме приём для чернокожих лидеров. Джеки наотрез отказалась отводить в сторонку белую жену одного из них на время фотографирования во избежание эксцессов (чёрный женился на белой, какой скандал!), и вообще имела славу противника сегрегации. В мае президент совершил ещё один визит в Европу, и на этот раз Джеки его не сопровождала. Она отдыхала и набиралась сил перед родами, уже начав планировать осенний сезон - продумывала меню, наряды и подарки. Но реальность грубо вмешалась во все планы. 7 августа Джеки спешно увезли в больницу, и там в результате кесарева сечения на свет появился Патрик Кеннеди чтобы прожить лишь чуть больше полутора суток. Президента во время похорон пришлось буквально оттаскивать от гробика, и, в отличии смерти их первого ребёнка, эта трагедия очень сблизила его с Джеки. Очевидец, присутствовавший на годовщине их свадьбы, даже удивился публичному проявлению их нежных чувств - обычно они вели себя куда более сдержано. Теперь у Джеки были все основания думать, что она выиграла битву за сердце мужа, став главной женщиной его жизни.
Однако Джеки мучила депрессия, и она, при посредничестве Ли, как раз крутившей роман с Онассисом, получила от Аристотеля приглашение совершить круиз на его яхте "Кристина". Джон согласился, несмотря на возможное недовольство избирателей, с подачи журналистов видевших в интрижке греческого миллионера с сестрой Первой Леди попытки пролезть в семью президента. Но Кеннеди решил, что благополучие Джеки важнее, и отпустил её, отправив с ней своего министра торговли Рузвельта-младшего и его жену для соблюдения приличий. Что ж, приличия вполне соблюлись - Джеки была верной женой, и в то время между ней и Аристотелем ничего ещё не было. Тем не менее ему удалось произвести на неё впечатление.
Джеки вернулась обратно 17 октября. Между тем дела Кеннеди были далеки от блестящих. Он сам говорил, что его правительство разваливается. Внутренние проблемы грозили свести на нет все успехи во внешней политике. Здоровье оставляло желать лучшего, и к тому же в прессу упорно просачивались слухи о его похождениях, угрожая скандалом, сродни тому, что как раз недавно случился в Англии с министром обороны, которого застукали с девушкой по вызову. В общем, положение было шаткое, а приближались выборы, и потому, когда Кеннеди спросил у жены, не сможет ли она сопровождать его во время поездки в Техас, Джеки, искренне желающая хоть чем-то помочь мужу, немедленно согласилась. Окружающие отмечали, что она стала выглядеть куда спокойнее и счастливее, а вот президент, напротив, был мрачен. 11 ноября, в день Ветеранов, посетив мероприятие на Арлингтонском кладбище, Джон сказал своему министру обороны, что когда-нибудь хотел бы лежать здесь.
За три дня до вдовства. Джеки с детьми 19 ноября 1963 года.
Чем закончилась поездка в Даллас, известно всем. Первый выстрел не был смертелен, и если бы охрана президента и шофёр не растерялись, президент остался б жив. Утром того дня Джон шутил, что ночь накануне, когда они прибыли в Форт-Уэст, очень подходила для покушения - кто-нибудь мог бы подойти к нему вплотную, застрелить из пистолета и, пользуясь темнотой, скрыться в толпе встречающих. Никто тогда не обратил внимания на шутку, ведь юмор такого рода был свойственен Джону. Он вообще много думал о смерти, что немудрено для человека, постоянно балансирующего на грани. Даже его любимое стихотворение было ничем иным, как "Свидание со смертью" Алана Сигера, поэта, не пережившего Первую Мировую войну: "Мне Смерть назначила свиданье вдали на спорном рубеже..."
Человек умер, рождалась легенда, и Жаклин стала её крёстной матерью.